— Валерий, не нужно на меня сердиться! Мне тоже не нравится быть бездомной, но и жить в месте, где вообще никого нет, я не желаю. Там ведь не просто так мёртво и пусто. Природа пустоты не терпит — если духов нет, значит, место плохое. А здесь опасность известная. Навья, одно слово. Если выгнать не получится, то хотя бы защититься. И вообще, не стоит поддаваться плохому настроению. Это на тебя как раз навья действует.

Птицын был почему-то уверен, что на него так действует незнание, что делать дальше и неустроенность. Хорошо, конечно, прогуливаться по едва протоптанным деревенским дорожкам и смотреть, как резвится на природе вурдалачий пёс Полкан, но хотелось бы уже куда-нибудь бросить кости. «Не так я представлял себе бытие проводником из одного мира в другой! — с досадой думал Птицын. — Или дело тут не в занятии, а в том, кто этим занимается? Кто-нибудь более деятельный и менее бестолковый наверняка бы уже развлекался вовсю!»

Не то чтобы парень себя в чём-то обвинял. Не всем же быть героями без страха и упрёка, с головой бросающимися в приключения. Просто было немного обидно. «В конце концов, чего ты ноешь? У тебя в рюкзаке прорва денег. Ну, пусть не прорва, но ты раньше таких не то что не видел, даже представить не мог, что когда-то увидишь. Уж что-нибудь когда-нибудь непременно найдётся, а пока придётся потерпеть временные неудобства, вот и всё. И ночевать сегодня идём на съёмную, нечего нос воротить. Да, там не слишком удобно, но у Лёхи так-то вообще тесно!»

Удалось, в общем, себя немного приободрить. Правда, на съемную возвращаться не хотелось всё равно. Вот бывает такое — не лежит к чему-то душа. Как будто уходя из той двушки на Черниговской, он сжёг за собой мосты, и вернуться теперь — это признать своё поражение. Признать, что он не справился.

— Давай, что ли, возвращаться? — предложил парень. — Ты ещё не замёрзла? И надо бы уже сказать Полкану, чтобы замаскировался, а то увидит кто!

Пёс действительно, обрадовавшись, что не нужно поддерживать маскировку, бегал по улочкам посёлка в своём истинном виде. Валерка не возражал — народу действительно совсем не было, так пусть расслабится животина. Только сейчас Полкан как-то слишком увлёкся и убежал далеко, вот Птицын и начал нервничать. Напугает кого-нибудь — это ладно, а ну как его на камеру снимут?

— Не хочется, — жалобно посмотрела Алиса. — Мне почему-то кажется, что мы не должны отсюда уходить. Ты не чувствуешь?

Валерка прислушался к себе. Нет, ему здесь нравилось, и уходить вроде как не хотелось. «Но это, скорее, потому что ты в целом устал и заколебался», — сказал себе парень. Никаких мистических ощущений, ничего такого. Просто когда они вернутся в центр, нужно будет снова что-то делать, а сейчас ничего делать не надо. Вот и всё.

Поняв, что ничего такого спутник не чувствует, девушка пробормотала:

— Ладно, может, мне показалось просто. — Алиса, наконец, развернулась, и направилась обратно. Птицын свистнул Полкану и пошёл за ней. — Пойдём тогда. Чем займёмся?

— Да тем же, чем и утром, — пожал плечами парень. — Сейчас найдём какую-нибудь забегаловку, перекусим и поищем ещё куда съездить-посмотреть. Надеюсь, Полкан нас подождёт. Его, к слову, тоже покормить бы…

Договорить Валерка не успел, их окликнули.

— Молодые люди, вы мне не поможете?

Подскочили оба. И Валерка, и Алиса. Ничего удивительного — вот только что ещё никого не было, и вдруг голос из-за спины. Оглянувшись, парень обнаружил благообразного старичка, который стоял во дворе полузаброшенного домика, опершись на покосившийся от времени деревянный штакетник. Старик вполне благосклонно взирал и на Алису, которая опять разгуливала без шапки, и на Полкана тоже. Ну, на Алису-то ладно, а вот Полкан обычного человека точно оставить равнодушным не мог. Вспомнить хоть Лёху, который за ночь дважды устраивал всем незапланированную побудку — в первый раз, когда пошёл в туалет и увидел приветливо улыбавшегося пса, во второй — когда Полкану вздумалось обнюхать лицо спящего на кухне полицейского. Уже ближе к утру. И это человек, который уже, в общем, знал, что псина не опасная, и жрать никого не станет.

— Эээ… чем вам помочь, дедушка? — осторожно спросил Птицын.

— Да вот прямо по вашему профилю, молодой человек! — по-доброму улыбнулся старичок. — Перевести меня надо. Через дорогу, хехе… Да вы не стойте, проходите. Уж простите, у меня тут не чищено. Старый стал, больной совсем.

Действительно, подход к калитке был полностью завален сугробами. Как и ко всем остальным домам, собственно. Именно поэтому они с Алисой и решили, что здесь никто не живёт. Оказалось, ошиблись. Валерка глянул на спутницу — девчонка опять как-то подобралась, ушки прижала к голове. Явно насторожена и не знает, что ожидать.

Валерка зашагал по сугробам. Ему стало интересно.

— А вы вообще-то кто, дедушка? — спросил Птицын.

— Я-то? Я-то, внучок, имею честь быть колдуном. Ты через калитку-то так перелазь, её без лопаты не открыть. Лопата-то есть, в сарае, да только я до сарая и не дойду сейчас. Сюда-то еле удалось вылезти! Уж звал вас, звал, да смотрю — на последних метрах сорвалось. Пришлось самому идти.

Глава 16, в которой дом сам находит Валерку

Перебраться через заборчик, не повалив его, оказалось не так просто. От окончательного разрушения штакетник спасло только то, что он был плотно подпёрт сугробами с обеих сторон.

— Как же вы за продуктами ходите? — удивился Птицын с завистью глядя, как Алиса, а следом за ней Полкан ловко перепрыгивают через забор, даже его не касаясь. Прямо из сугроба.

— А я не хожу, внучок. Так-то осенью запасы у меня были. Кончились, правда. Да сейчас уж мне и есть не надо почти. Обхожусь, в общем.

— Колдун, да? — насторожено принюхивалась Алиса. — Сильный колдун! И старый. Умираешь?

— Так точно, барышня, умираю, — покивал старик. — Уж два месяца как. Зима — тяжелое время, особенно для нас, стариков.

— А вот нечего себя к месту привязывать. Рано или поздно сила-то всегда заканчивается, как ни пополняй! Вечно вы так ошибаетесь!

— Вечно, девочка, никому жить не суждено, тут уж какой способ ни выбери, всё одно жизнь закончится. Однако не думаю, что избрав более… прогрессивные методы смог бы дожить до сих лет со времён Иоанна Васильевича.

Алиса резко выдохнула и ещё сильнее напряглась — даже волосы, кажется, слегка приподнялись на затылке. В человеческой форме!

— Сколько же тут крови?! — прошептала девушка.

— Не так уж и много, — кротко улыбнулся колдун. — Фундаментом-то здесь ляхи лежат. Соотечественники бывшие. Большое по тем временам войско, человек пятьсот. Много их тогда при Богданко Шкловском [2] по округе бродило. Для начала хватило того войска, а потом уж так, по мелочи. Мало ли какие путники ходят одинокие. Места здесь глухие ранее были… а то и разбойники, порой, забредали. Так за века, тысяч пятнадцать накопилось — много это? Сейчас-то уж который год так жизнь не пополнишь… а с тех пор, как поселилась по соседству тварь навья, и вовсе плохо стало.

— И ты, значит, решил за счёт проводника силы пополнить… — Лицо у Алисы начало вытягиваться, а ещё Птицын заметил, как ногти на руках начали трансформироваться в когти. Не слишком большие, но острые. И явно опасные.

— Держи себя в руках, дитя! — прикрикнул старик. Валерка вздрогнул — вот вроде слабый голос, дрожащий, а как по нервам резануло! Он даже, втихаря ощупал себя между ног — не оскандалился ли. Полкан вот, того, оскандалился. Присел прямо там где стоял, и описался. Алиса мгновенно приняла человеческий вид, причём, кажется, против воли. Слишком уж у неё был обескураженный вид.

— Я же сказал, помощь мне ваша нужна. Твоя, молодой человек, — сверкнул чёрным глазом старик на Валерку. Нет, не выглядел он умирающим. Старый, дряхлый, да. А вот взгляд… Как будто змея смотрит. Холодный взгляд, твёрдый. — Так что проходите в дом, гостями будете. И мне пройти помогите. Обратно по этим сугробам я и не дойду уже. Собачку только во дворе оставьте. Может, косточку какую себе под снегом откопает, хе-хе-хе.